Уэллс Герберт - Волшебная Лавка

---

Издали пне случалось видеть эту волшебную лавку и раньше.
Раза два я проходил мимо ее витрины, где было столько привлекательных товаров: волшебные шары, волшебные куры, чудодейственные колпаки, куклы для чревовещателей, корзины с аппаратурой для фокусов, колоды карт, с виду совсем обыкновенные, и тому подобная мелочь. Мне и в голову не приходило зайти в эту лавку. Но вот однажды Джип взял меня за палец и, ни слова не говоря, потащил к витрине; при этом он вел себя так, что не войти с ним туда было никак невозможно.
По правде говоря, я и не думал, что эта скромная лавчонка находится именно здесь, на Риджент-стрит, между магазином, где продаются картины, и заведением, где выводятся цыплята в патентованных инкубаторах. Но это была она.

Мне почему-то казалось, что она ближе к Сэркус, или за углом на Оксфорд-стрит, или даже в Холборне, и всегда я видел ее на другой стороне улицы, так что к ней было не подойти, и что-то в ней было неуловимое, что-то похожее на мираж. Но вот она здесь, в этом нет никаких сомнений, и пухлый указательный пальчик Джипа стучит по ее витрине.
— Будь я богат, — сказал Джип, тыча пальцем туда, где лежало «Исчезающее яйцо», — я купил бы себе вот это. И это. — Он указал на «Младенца, плачущего совсем как живой». — И это.
То был таинственный предмет, который назывался: «Купи и удивляй друзей!» — как значилось на аккуратном ярлычке.
— А под этим колпаком, — сказал Джип, — пропадает все, что ни положи. Я читал об этом в одной книге… А вон, папа, «Неуловимый грошик», только его так положили, чтобы не видно было, как это делается.
Джип унаследовал милые черты своей матушки: он не звал меня в лавку и не надоедал приставаниями, он только тянул меня за палец по направлению к двери — совершенно бессознательно, — и было яснее ясного, чего ему хочется.
— Вот! — сказал он и указал на «Волшебную бутылку».
— А если б она у тебя была? — спросил я.
И, услыхав в этом вопросе обещание, Джип просиял.
— Я показал бы ее Джесси! — ответил он, полный, как всегда, заботы о других.
— До дня твоего рождения осталось меньше ста дней, Джип, — сказал я и взялся за ручку двери.
Джип не ответил, но еще сильнее сжал мой палец, и мы вошли в лавку.
Это была не простая лавка, это была лавка волшебная. И потому Джип не проследовал к прилавку впереди меня, как при покупке обыкновенных игрушек. Здесь он всю тяжесть переговоров возложил на меня.
Это была крошечная, тесноватая полутемная лавчонка, и дверной колокольчик задребезжал жалобным звоном, когда мы захлопнули за собой дверь. В лавчонке никого не оказалось, и мы могли оглядеться.

Вот тигр из папье-маше на стекле, покрывающем невысокий прилавок, — степенный, добродушный тигр, размеренно качающий головой; вот хрустальные шары всех видов; вот фарфоровая рука с колодой волшебных карт; вот целый набор разнокалиберных волшебных аквариумов; вот нескромная волшебная шляпа, бесстыдно выставившая напоказ все свои пружины. Кругом было несколько волшебных зеркал.

Одно вытягивало и суживало вас, другое отнимало у вас ноги и расплющивало вашу голову, третье делало из вас какую-то круглую, толстую чурку. И пока мы хохотали перед этими зеркалами, откуда-то появился какой-то мужчина, очевидно, хозяин.
Впрочем, кто бы он ни был, он стоял за прилавком, странный, темноволосый, бледный.

Уэстлейк Дональд - Белая Ворона

---

Гроуфилд выскочил из "форда" с пистолетом в одной руке и
пустым мешком - в другой. Паркер тоже выскочил и уже бежал, а
Лауфман сгорбился за рулем, легонько нажимая и отпуская
педаль газа.
Броневик лежал на боку в сугробе, колеса его крутились, и
он был похож на собаку, которой снится, будто она гонит
зайца. Мина сделала свое дело как нельзя лучше - перевернула
машину, но не разнесла ее в клочья. Кругом стоял резкий запах
металла, морозный воздух, казалось, был еще наполнен
отголосками взрыва. Холодное полуденное зимнее солнце светило
ярко, и все тени были четкими.
Гроуфилд обогнул передок броневика с его большим,
прикрытым старомодной решеткой радиатором, который теперь,
когда машина опрокинулась, был на уровне груди. Сквозь
пуленепробиваемое стекло он видел водителя в униформе. Того
скрутило немыслимым образом, но он был в сознании и
ворочался, точнее, доставал из - под приборного щитка
телефонную трубку.
День был морозный, но на лице Гроуфилда выступила
испарина. Прижав ладонь ко рту, Гроуфилд почувствовал ткань и
удивился: он на мгновение забыл, что на нем маска. В поднятой
руке оказался пистолет, и это тоже удивило Гроуфилда. Он
чувствовал себя потерянным, невесомым, невидимым, будто
актер, по ошибке вышедший не на ту сцену.
В некотором роде так оно и было. Иногда Гроуфилд и впрямь
на вполне законных основаниях работал актером в театре,
только этот труд не приносил дохода. На жизнь Гроуфилд
зарабатывал иным способом - с пистолетом в руке и маской
вместо грима на лице.
Так, пора входить в знакомую роль. Поколебавшись какое -
то мгновение, Гроуфилд снова пошел вперед, к двери кабины.
Внутри водитель быстро тараторил в телефонную трубку, не
сводя с Гроуфилда встревоженных глаз.
Обе дверцы уцелели. Мина должна была сорвать хотя бы одну
из них, но не сорвала, и добраться до водителя оказалось
невозможным.
Гроуфилд услышал второй взрыв, резкий, глухой и вовсе не
впечатляющий, и броневик дернулся, как подстреленная лошадь.
Это Паркер высадил задние дверцы.
Гроуфилд оставил водителя в покое и поспешил к багажнику
броневика, дверца которого распахнулась и едва держалась на
петлях. Внутри ничего не было, только непроницаемая темнота.
- Он там говорит по телефону, а я не могу до него
добраться, - сообщил Гроуфилд.
Паркер кивнул. Воя сирен еще не было слышно. Вокруг
раскинулся большой город, но здесь было самое безлюдное место
на всем маршруте броневика - прямая и почти не используемая
дорога через пустошь между двумя застроенными участками. Тут
дорога шла между высокими деревянными заборами; слева был
парк с футбольным полем и баскетбольной площадкой,
опоясанными серой изгородью, а справа, за зеленым забором,
раскинулся парк увеселений. Сейчас оба парка были закрыты, а
жилых домов или работающих учреждений поблизости не имелось.
Паркер постучал пистолетом по броне и крикнул:
- Вылезайте, не бойтесь, нам нужны деньги, мы не жаждем
крови. - Не дождавшись ответа, он заорал: - Ну что ж, не
желаете по - хорошему, сейчас взорву гранату!
- Мой напарник без сознания! - донеслось из машины.
- Вытаскивайте его оттуда.
Внутри послышалась возня, как в потревоженной мышиной
норе. Гроуфилд ждал, испытывая чувство неловкости. По роли
ему сейчас только ждать и полагалось. Он был мастак по части
напряженного действия, но как только доходило до пауз и
раненых людей, возникали сложности. На сцене не бывало
настоящих пострадавших.
Наконец охранник в синем мундире